Соционический форум SOCIOCLUB.ORG

В книге преобладает текст в стиле коан. Это когда много-много поэтичных символов, не связанных логикой, но вызывающих из подсознания ассоциации. Стиль использовался в философии Чань (Дзен), которую я очень люблю.
Когда я дошла до места, где описывались боги индейцев, я просто плакала. Боги Мать и Отец (Кецалькоатль) имели тела в виде голубых чешуек, которые переливались и другими цветами. Но вблизи было видно, что каждая чешуйка - это пейзаж, фрагмент земли и неба, дающих жизнь их детям, индейцам.
Когда стали истреблять этих детей, Боги погибли вместе с ними. Автор не пишет об этом прямо, но можно представить, что отражалось в голубых чешуйках на телах богов во время кровавой бойни. Смерть.

Конечно, этого мексиканского автора мало кто узнал бы, если бы его напечатали под своей фамилией. Но я тогда ничего не знала наверняка. Издатели доказывали, что у них все документы в порядке и даже есть подтверждение из министерства культуры, что это именно Кастанеда.
Но текст вызывал у меня глубокие потрясения, он как будто вел куда-то, звал меня... И тогда я стала просить самого Учителя (Кастанеду) дать мне ответ: подделка это или нет. Знание пришло как всегда ни через ритуалы, ни с помощью техник по концентрации и т. д. уже после всей этой шумихи и пресс-конференции, участником которой я была. Поклонники Кастанеды сами создали этот образ, то есть сваяли на энергетическом уровне. А сам автор текстов, скорее всего, ничего об этом не знает. Кастаньеда - это больница для психически больных. У меня было такое чувство, что этот человек все время был где-то там. Его никто не видел, кроме тех, кто сумел завладеть его текстами и переправить их в Америку.
Сами посудите: знаменитая личность, крупный бизнесмен, как о нем пишут, но печатал на машинке, в которой западет буква "энье", откуда и появился псевдоним Кастанеда (то есть исчез мягкий знак). Ни одной фотографии, никаких следов пребывания на Земле (кроме россказней его жены, возможно, мнимой, и прочих). Где можно так глухо спрятать человека? Только в сумасшедшем доме.
Эти книги принесли кому-то огромное состояние. Огромные деньги заработали и на этом мексиканском авторе, выдав его книгу за труд Кастанеды.
Многие журналисты пытались поднять эту тему, но там, где правят деньги, ничего доказать нельзя.

:mad: А я так ничего из Кастанеды и не читала :wall: ....

О личности Кастанеды. Быть может много чего. Но я слышала, что наши ребята, из России, езди
ли на эти семинары.
О двойственности. Так Дон Хуан и не принимал Кастанеду всерьез, как мага. Возможно, и магом, и бизнесменом он был весьма средненьким. Кроме того, не надо путать ДУХОВНОСТЬ и МАГИЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ как таковые. Это зачастую разные вещи.
И еще. Если Кастанеды, как личности в нашем понимании не существовало, то к какому же ты учителю обращалась за ответом?

Весь цикл Кастанеды - очень сильные, энергетически насыщенные книги. Маловероятно, чтобы их написал от балды некий псих из лечебницы.

с шизофрениками я тоже общалась. И писанину их читала. По-другому это выглядит.
-Котенок- написал:

[q]

Даже если и выпускается, что-то для народа, то все-равно "фильтруется"... Так что возможно, что жена - некий фильтр...

[/q]

И ты туда же! А ведь сама говорила, что даже книги Кастанеды не читала.
Я думаю, не надо опекать Tilia. Она сама справится.

Курпатова вообще не люблю. Он поверхностный, по крайней мере, в своих книгах. Но надо же с чего-то начинать. В свое время я познакомилась с Кастанедой по книге "Учебник везения". Там описывалась некая методика СИМОРОН,"магия для лентяев".Потом дошли руки до самого Кастанеды.Лучше всего читать первоисточник.

А как насчет того, чтобы прикоснуться к классике? Поверь, это помогает гораздо лучше. Рекомендую: Хаббард " Дианетика", Даниил Андреев "Роза Мира", Кастанеда, само собой. Есть также для начинающих хорошие обзорные вещи. Одна из них -Некрасов "Ансамбль универсальных миров". С чем- нибудь уже знакома?

"Карлос Кастанеда родился в Мехико 10 октября 1945 года в мексиканской семье традиционных католиков. С юных лет отказался от католицизма, стал активным атеистом, участвовал в левом молодежном движении Мексики. С годами признал существование Бога и, как известно, создал свою модель понимания бытия. Кастанеда-юноша много читает, знакомится лично с выдающимися писателями, философами столетия. Среди его близких друзей Азимов, Сартр, Октавио Пас. Много пишет, не всегда под псевдонимом. Кстати, псевдонимом Кастанеда (Castaneda вместо Casta~neda) он обязан старой пишущей машинке «ремингтон» с английским шрифтом, где отсутствовала буква ~n. И псевдоним получился довольно необычный и редкий, поскольку Кастаньед в Мексике как Сидоровых в России".

Это цитата из книги "Отшельник". Он печатал английским шрифтом испанский текст, а там помимо буквы N есть еще мягкая "энье" (над ней титло).
Могу прислать всю статью целиком.
На пресс-конференции была презентация книги и дебаты по поводу ее принадлежности автору.

ЧТО МОЖНО СКАЗАТЬ
О КАРЛОСЕ КАСТАНЕДЕ


Первая встреча
Среди всех неудач и неприятностей, поджидавших меня в Мексике, мне невероятно повезло. В который раз я поехал в эту страну, совсем по другим делам, совершенно не имевшим ничего общего с литературой. Там, в городе Салтильо (столица мексиканского штата Коауилья), я встретился с моим партнером по бизнесу доктором Бланкой Англин. Шел 2000 год, а мы с ней познакомились в 1995-м — не так давно, но и не вчера. Так что, когда она сказала мне, что со дня на день ожидает приезда Карлоса Кастанеды, ее близкого друга, я хотя и не сразу, но поверил, что такая встреча может состояться прямо на этих днях. Ведь самое главное в профессии журналиста — доверять источнику информации. Доктор Бланка Англин была достойным источником. Врач по профессии (была известна даже руководству страны), она принимала активное участие в спасении людей во время землетрясения в Мехико 1985 года. С Карлосом познакомилась примерно в то же время и знала его хорошо.
Я знал обо всех сомнениях и слухах о смерти Карлоса Кастанеды в 1998 году, ходивших в читательской и особенно в литературной среде. По версии, опубликованной в печати, он умер от рака в возрасте 72 лет. Но поскольку я был далек от этих пересудов, да и документа о смерти Кастанеды так и не появилось (кроме сообщения, что прах был развеян над пустыней), повода разбираться, жив Кастанеда или нет, у меня не было. Думаю, факт отсутствия нотариально заверенного документа и сомнения, которые каждый раз сопровождали известия о смерти Карлоса, дали нашему замечательному писателю Виктору Пелевину право усомниться в верности такого сообщения и в этот раз. На смерть писателя Пелевин опубликовал довольно своеобразный оптимистичный, если вообще можно поставить рядом эти два слова, некролог. Высказав сожаление по поводу кончины «величайшего поэта и мистика двадцатого столетия», Пелевин предположил, а можно сказать, и предсказал, что поскольку Кастанеда объявлял о своей смерти несколько раз, то он может снова появиться на свет божий года через три…
Вот что Пелевин писал в некрологе:
«Мало кто из писателей вызывал такой восторг и такое раздражение. Этот восторг понятен — многие из нас помнят, каково было читать самиздатовскую ксерокопию Кастанеды в Москве, увешанной портретами черных магов из Политбюро, или закупать оптовые партии декоративного кактуса Lophophora Williamsi у ошалевших кактусоводов с Птичьего рынка — под подозрительным и растерянным взором патрульного милиционера. Понятно и раздражение — мир полон закомплексованных неудачников, которые подходят к его книгам со своей меркой. Этой меркой являются они сами, поэтому о Кастанеде всегда будут спорить. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь станет спорить об этих спорщиках.
Кастанеда величайший поэт и мистик ХХ века. Миллионы людей обязаны ему мгновениями прозрений и счастья, и если даже потом выяснилось, что эти прозрения не ведут никуда, то в этом не его вина. Он сам писал в своей лучшей книге «Tales of Power» («Сказки силы»): «В этом проблема слов. Они заставляют нас испытывать озарение, но, когда мы поворачиваемся лицом к миру, они всегда подводят, и кончается тем, что мы стоим перед миром такими же, как раньше, без всякого озарения».
Так и получилось. Ровно через три года. Карлос прилетел в Салтильо. Мы быстро подружились. Единственно, о чем он меня просил: не говорить без надобности, кто стоит за его литературным псевдонимом. Причин для этого у него было, насколько я знаю, несколько, и первая из них: Карлос занимался бизнесом. А кому из суеверных людей будет приятно узнать, что его партнер — шаман (для мексиканца все равно что колдун), да еще самый главный шаман Мексики. К таким вещам в этой стране относятся весьма серьезно. Карлос приезжал из Мехико повидаться с Бланкой Англин несколько раз. Постепенно из разговоров очертания его жизненного пути более или менее прояснялись. Картину его юности по моей просьбе написала для меня Патрисия Родригес, литературный секретарь Октавио Паса — нобелевского лауреата. После смерти Октавио она начала работать с Карлосом. Вот как выглядит то, что она и близкие друзья Карлоса написали для меня. Это будет интересно для тех, кому еще предстоит познакомиться с творчеством этого удивительного человека и писателя.
Карлос Кастанеда родился в Мехико 10 октября 1945 года в мексиканской семье традиционных католиков. С юных лет отказался от католицизма, стал активным атеистом, участвовал в левом молодежном движении Мексики. С годами признал существование Бога и, как известно, создал свою модель понимания бытия. Кастанеда-юноша много читает, знакомится лично с выдающимися писателями, философами столетия. Среди его близких друзей Азимов, Сартр, Октавио Пас. Много пишет, не всегда под псевдонимом. Кстати, псевдонимом Кастанеда (Castaneda вместо Casta~neda) он обязан старой пишущей машинке «ремингтон» с английским шрифтом, где отсутствовала буква ~n. И псевдоним получился довольно необычный и редкий, поскольку Кастаньед в Мексике как Сидоровых в России.
Долгое время Карлос путешествует: посещает Японию, проходит пешком Китай, задерживается в Тибете... Под псевдонимом Кастанеда появляется серия книг «Путешествие в Истлан». Эти книги — отражение опыта, полученного во время походов с мексиканским шаманом доном Хуаном Матусом и связанных с ними приключений на севере Соноры. О своих наблюдениях он пишет скорее как студент-этнограф, чем как писатель и философ. Но его записи сразу же вызвали огромный интерес публики. Примечательно, что первоначально они были изданы в Соединенных Штатах Америки на английском языке, поскольку Карлос считал, что в этой стране легче воспримут его необычные мистические опыты, чем в католической Мексике. Была тому еще, как минимум, одна причина. И может быть, самая главная. Первым редактором и переводчиком его произведений была женщина, родным языком которой был английский — это его жена Лиска Ребекка. Она оказала на юного Кастанеду огромное влияние. Не знаю, чего больше — положительного или отрицательного — привнесла она в его творчество, в его понимание мира. Но одно ясно — она сделала его знаменитым. И сейчас популярность Кастанеды чрезвычайна. Стоит заглянуть в Интернет, как увидишь объявления о семинарах и сборах поклонников и знатоков его творчества и философии, причем с каждого участника собирают немалые деньги. Семинары бывают национальные и международные. По всему миру, и особенно в Соединенных Штатах, действуют клубы его имени. Как корреспонденту «Литературной газеты», мне было бы чрезвычайно интересно узнать, насколько менялся стиль и текст тех первых произведений Карлоса, ведь влияние женщины на десять лет старше автора могло быть огромным. А если бы этого влияния не было, то, может быть, мы сейчас знали бы только талантливого этнографа, антрополога, а не поэта, философа и мистика.
Когда по возвращении в Москву я рассказывал моим коллегам, журналистам и литераторам, что познакомился и подружился с Карлосом Кастанедой, первым вопросом был: разве он жив? А вторым: ему, наверное, сто лет?
Нет, не сто. Хотя трудно поверить, что человеку, который в шестидесятые годы своими первыми публикациями потряс души миллионов людей, было всего около 20 лет. Может быть, в этом и состоит загадка Кастанеды? Ведь после смерти от рака его жены Лиски Ребекки в 1972 году он не опубликовал ни одной книги. Тридцать лет молчания такого автора могут говорить о многом. Правда, интервью с ним в прессе появлялись. Интервью, которых Карлос не давал, но, как он говорит — готов нести за них ответственность. Впрочем, была опубликована одна по крайней мере новая книга, «Колесо времени». Книга, которая составлена из некоторых сентенций, удачных фраз и отдельных пассажей, набранных из ранее опубликованных произведений Карлоса. Я спросил Карлоса: почему он не писал все эти годы со дня смерти жены? Это было такое потрясение, которое не позволяло писать? «Нет, — ответил Карлос, — я писал все это время. Только не публиковал». И что же это были за произведения? На этот вопрос Карлос ответил мне в письме, которое послал уже в Москву на мой электронный адрес.
Краткое содержание его ответа можно выразить с помощью книги «Чужие жизни» («Vidas Ajenas») — это несколько историй жизни различных людей, объединенные описанием сложных состояний психики. Книга может понравиться людям с хорошим вкусом, склонным к интеллектуальному чтению. Сюжеты как бы отдельных рассказов сходятся в конце книги, и чужие жизни становятся понятными. (Кстати говоря, один из рассказов этой книги — «Письмо» — мы опубликовали в «Литературной газете»). В документальном кино есть правило, которому должен следовать автор сценария: не включать в дикторский текст то, что показываешь на экране, то есть то, что зритель и сам увидит. В нашем случае читатель сам может прочесть рассказ в приложении к этому материалу, поэтому отмечу лишь то, что связано с этим эпизодом у самого Кастанеды. Когда я был в очередной командировке в Мехико, Карлос пригласил меня прогуляться по городу вблизи российского посольства. Оказалось, место было выбрано не случайно. Неподалеку находится католический собор, на территории которого похоронены его отец и мать. Года за полтора до этой прогулки я спросил у Карлоса о его отношениях с родителями. Исходя из того, что он ушел из семьи ортодоксальных католиков в юном возрасте, жил один и стал атеистом, можно было понять, что речь шла о конфликте с отцом. Карлос тогда не ответил на этот не очень, как я почувствовал, тактичный вопрос. Я не настаивал. Он вообще не шел на разговоры, темы которых, по прилипчивой журналистской манере, я ему предлагал. Но, как выяснилось позже, никогда не забывал о том, что меня интересовало, и отвечал так, как ему представлялось нужным. Вот и теперь он вел меня по чистым, уютным улочкам центра Мехико и говорил об отце и матери. Говорил с такой нежностью, что становились понятными его отношения с родителями. «Вот здесь в храме они похоронены», — сказал он и показал рукой на большие деревянные двери старинной церкви. Он хотел сам посетить могилы и показать их мне. Как бы познакомить меня с ними, давно умершими… Но было воскресенье, и двери храма оказались закрытыми. А теперь я позволю себе привести упомянутый рассказ Кастанеды как раз об этом, о его отношениях с матерью и отцом. В этом рассказе нет ничего сказанного напрямую, но читатель все поймет. Я в этом уверен.

Письмо
В самом конце дня — уже почти вечером — в горо-
де, на который наводит дремоту безветрие, отсыревшее от бесконечного дождя, я бреду мимо последних кучек одиноких (так и хочется сказать — покинутых на произвол судьбы) домов: почти вечером очередного, самого обычного, бессильно клонящегося к концу дня. Я прислушиваюсь к сбивчивому эху своих шагов, к собственному дыханию, ко всему, чем напитан этот холодный предвечерний час, к доносящемуся издали шуму поезда… Поезд — электричка — замедляет ход у остановки на углу; звонит колокольчик, возвещающий о его прибытии. На станции никто не ждет поезда, но он все равно останавливается. Просто так, для порядка, открывает и закрывает свои тяжелые двери и дает свисток перед отправлением. Снова лязгают рельсы, и электричка исчезает вдали, неторопливо рассекая пространство. Я подхожу к дому. От дверей меня отделяют десять ступенек, таких скользких, что, поднимаясь по ним, мне приходится крепко опираться на невысокую каменную стенку, отделяющую вход в мой дом от входа в соседний. Весь этот район — сплошные лестницы, целый квартал лестниц, ведущих в стоящие рядом дома, все похожие друг на друга, как квартал поставленных в ряд декораций, за которыми на самом деле не кроется ничего опасного. Это десять сдвоенных домов, выстроившихся четкой шеренгой, одинаковых, как будто нарочно, чтобы сбивать с толку почтальонов: они отличаются только дверями — деревянными или стеклянными — да почтовыми ящиками. Во избежание лишних расходов было решено устроить везде одинаковое освещение, и теперь это тусклое освещение заключается в небольших фонарях с полупрозрачными шарообразными плафонами; временами это создает какую-то мрачную атмосферу, хотя иногда, в сумерках, выглядит довольно уютно. Я слушаю, как в соседнем доме часы с кукушкой отмечают мое прибытие механическим звуком, напоминающим постукивание дятла. Ровно девятнадцать часов. Тот самый пресловутый час, когда предметы теряют четкость очертаний, а свет смешивается: нулевой час. Серое вещество постепенно становится зеленовато-черным, и чувства всех живых существ погружаются в дрему. Скафандры обыденности заключают глаза в какой-то неясный гул, присущий искусственной жизни, как будто находишься в палате реанимации с трубкой в горле, искусственно вдыхая и выдыхая миазмы стрелки, которая прикасается к мозжечку и погружает тебя во все ближе подступающий, пронизывающий насквозь сон…
Все мы, окрестные жители, обитая в своих камерах искусственного дыхания или изящно украшенных клетках, сделанных из какого-то вещества, напоминающего дрожащее желе, подвержены беспрестанным позывам застарелой привычки насыщения. Некоторые ученые говорят, что это похоже на вселенную, заключающую в себе пределы того, что, как принято полагать, существует.
В щели почтового ящика торчит письмо. Письма торчат и в щелях других ящиков. Железнодорожная станция извещает, что будет ликвидирована остановка на углу, где никто не садится и не сходит. Экономические соображения: город будет нести на столько-то процентов меньше расходов, если ликвидировать половину подобных станций. А еще это поможет избежать целого ряда потерь, о которых мы и не подозреваем, связанных с обслуживанием обычных призраков, предпочитающих пройтись пешком до другого угла, чтобы по пути читать объявления в газетах и оказываться поблизости от телефонной будки каждые три квартала.
Говорят, сэкономленные средства пойдут на устройство новой системы канализации. В извещении также содержатся рекомендации по улучшению гигиенической обстановки в районе: каждому из его жителей рекомендуется посетить поликлинику на предмет регистрации своих жалоб. Письмо из Японии. Странно: требуются приемные родители для пострадавших вьетнамских детей, еще не охваченных заботой. Интересно… Вьетнам — до сих пор? Победители в общем-то оказались побежденными: они не сумели в полной мере оценить нанесенного им ущерба и вот теперь просят международное сообщество взять на себя заботу о детях, попавших, как выясняется, в плачевное положение. О неопубликованных детях. Повторяю: неопубликованных. Ничего себе словечко!.. Вот уж не думал, что его можно применить по отношению к человеческому потомству. Хотя, может, они и правы. Или там, в ООН, чего-то не рассчитали, а может, это вообще какая-то неудачная шутка. Тем не менее речь идет о насилии — насилии со стороны бывших солдат армий-победительниц, оказавшихся в обстоятельствах подлинного экзистенциального кризиса: насилие и война до такой степени вошли в плоть и кровь покрытых славой ветеранов, что они могут только постепенно рушить свои семейные отношения, пока не запугают окончательно своих отпрысков или вообще не сделают из них котлету. Список детей, молящих о помощи и защите, нескончаем. Это превентивная работа. Во всяком случае, так говорят. Дилан — это еще не все. На ближайшей распродаже в «Сиерс» будет десятипроцентная скидка. Так говорится в рекламной листовке, присланной по этому случаю. Это настоящее бедствие почтовой системы: в твоем домашнем ящике может оказаться что угодно — от неопубликованных детей до одежды секонд-хенд со скидкой. Дебют симфонического оркестра из Филы в память великого Сибелиуса и его «Титана». Будут бесплатно раздаваться соответствующие постеры и полиэтиленовые воздушные змеи шведского производства. А также упаковки немецких презервативов. И еще: тех, кто первыми забронировал себе места в ложах, угостят шампанским. Фирма, производящая презервативы, — новый лидер в этой области, говорится в листовке. Кроме того, сообщается, что эти презервативы снабжены какой-то штукой, которая называется «гиперион». Будьте человеком, убежденным в том, что «дело не только в соблюдении необходимой осторожности, но и в получении заслуженного удовольствия». А вот еще повод поудивляться: предлагается в подарок одноразовый шприц плюс четыре пары билетов на представление балета на льду Большого театра. Русские катаются по льду и согреваются; мало-помалу они воспламеняют трибуны, посредством чудесных пируэтов, передавая им тонкую теплотворную энергию, пока сам не начинаешь ощущать себя феей или охотником, героем или чистой героиней… или чистым героином. Рай, творимый иммигрантами. Еще один почтовый бланк, на сей раз угрожающий: вы поставили машину в запрещенном месте, сумма штрафа такая-то, если будете упорствовать, вам будет предъявлен иск и у вас отберут права. Не расписывайте граффити стены метро, за нарушение — сутки за решеткой. Десять бонусов — скидка на кока-колу в жестянках. А вот еще один бесплатный конвертик: горчи-
ца — ни больше ни меньше как из Хорватии! Специальное предложение от «Сони», скидки на полеты на «Конкорде», чтобы вас не пугала эта проблема. Он возобновит свои полеты, а каждому путешествующему туристическим классом причитается бутылка шампанского. Бесплатные посещения дискотеки «Майя Верде» в Канкуне (прекрасная Мексика!), если вы оплатите вперед недельное пребывание в отеле «Лас Велас». И вот так каждый день. Такая вот почта. Или что-нибудь другое в том же роде. American Dream — американская мечта. Наконец побит рекорд Проста с Шуми. Горячий кофе со вкусом шоколада из Колумбии только для престижных клиентов (два конверта). Спасибо.
Но это же было предательство?!.. Потому что в этот такой уже поздний час одиночества она позволила себе заполучить этот рак. По какому праву? Она послала меня к черту. Она отказалась от своего обещания, что мы будем вместе всегда, до самой смерти, и послала меня к черту. Что я ей сделал?.. я просто-напросто посвятил ей жизнь, а ей это оказалось все равно, как будто речь шла о тех ягодах, что мы собирали возле дороги на Куэрнаваку в пятидесятые годы, или о плодах техокоте, совсем раздавленных, но некоторые она все же складывала в корзинку, чтобы сварить из них повидло, или о тех чудесных воскресеньях, об этом посоле (кукурузном густом супе. — Примеч. пер.), дымящемся, вкусном, который мы пили ранними утрами, и о столь желанном эликсире — любимой текиле — святого тоста в стаканчике «кабальито», двойная порция, на краю нашего счастья. Святые ночные скитания, когда мы готовились к той поездке в Чальму, чтобы увенчать цветами счастливые головы, которым ни к чему задумываться о жизни, чтобы находить счастье в наполненных зернами колосьях льна, и в сонатах, извлекаемых из чудесной скрипки Страдивари, и в огне лампады, скрепляющем обет. И в бегстве. Эти остановки возле прекрасных маленьких озер Семпоалы, посреди старого, густого леса, чтобы насладиться извилистой дорогой, бегущей через него, это «остановись», словно бы начертанное на сплошной стене недвижной, мрачной листвы, и мой отважный Отец — Ты, друг, привезший нас отсюда туда, чтобы принять участие в неслыханном познании сферического мира, который начиная с тех прекрасных лет детства медленно открывался каждым градусом своей громадной окружности, пока не открыл все свои 360 градусов… полные и круглые, без определенного направления в погоне за звездами (о Господи, как же я благодарен своему Отцу за эту погоню за звездами почти на уровне мира!), и моя Святая Мать, одетая в муслин, как королева, готовая соскользнуть со своего алтаря… Опять?!.. Да, опять, снова и снова, столько, сколько нужно… к морю, каждую пятницу или почти каждую пятницу — к морю, куда угодно, только бы к морю, эти таинственные пятницы на дорогах, где мой Отец отважно вел машину — целыми часами, без сна — по направлению к морю. И оно, море, всегда синее и голубое. В вихрях тайны на грани раскрытия. Карта. Это место мы уже проехали, и это, и это. Я наизусть знаю дороги, по которым мой Отец вел машину ночами, они отпечатывались на карте моего сердца, всегда находившегося начеку, на карте, являвшей собой благословенную гигантскую заводь на круглой земле, озаряемую в ночи полной луной; тридцать градусов вправо — покинутое имение под названием «Моя любовь». А потом, приблизительно в двух сотнях метров, на половине высоты холма, знак «стоп», потому что дальше идет однорядный мост. Господи! Я до сих пор знаю наизусть тогдашние дороги, стремительно несясь по которым я дремал среди своих сестренок на заднем сиденье машины, карта вен, где пробегала моя кровь и где мои грезы встречались с таинственным рассветом или умиротворенными сумерками. А мой Отец всегда улыбался — это просто невероятно, — смеялся, очарованный своей семьей, влюбленный в нее. «Будь умницей, — говорил он мне, — ты не знаешь ничего и не являешься никем, если не знаешь своей Родины». О Господи, я узнал ее как никто другой. Я познал ее как никто другой! Этим взглядом сонного ребенка, этим неблагоразумием юнца, обходящего ее дороги и тропы, этим упорством молодости, чье сердце полно карт. Одинокое и дикое сердце, накапливающее километры и километры в бортовом журнале своих синих морей, и незнакомых берегов, и миров, озаренных солнцем, и неисследованных территорий затмений. Тогда!.. Мой Отец задает себе вопрос: «Откуда, черт побери, взялся у нее этот рак? Ведь она даже не водила машину, ведь я ей дал все…» А в Париже, вечерами, моя мать, очарованная звучанием «Besame mucho» по-французски, по-английски и по-немецки, танцевала на гребнях волн и на спинах лебедей — тех самых, с озера, летала на райских птицах, слушала Болу де Ньеве, кубинского музыканта, с его джазом и Рэя Чарльза с его блюзами… но почему?!.. а по пятницам пировали — за столом множество друзей, самые лучшие друзья за столом — весь квартал — вся семья — все друзья, дальние и близкие…
Путь становился двухрядным, и отец предоставлял мне выбирать… «Если хочешь, поедем длинной дорогой…» Разумеется, это предложение было соблазнительным, и я выбирал длинную дорогу, потому что таким образом я переносил карту в неизвестное, к вершинам Акультсинго, и к гигантскому Ситлатепетлю, или в Халапу, и сундучок с кружевами — впервые в жизни у бродяги появляются кружева?! Но была и другая, более длинная и незнакомая, и мы ехали по ней «вплоть до самых последних последствий» и останавливались там, где нам взбредало на ум, чтобы поесть кокосов и попить крепкого ромпопе, и моя мать — роза в волосах, изящное ушко, — и мой отец — не понимаю, как ему это удавалось, — неутомимый. Ежедневно вся семья общается с друзьями… «Вот он… смотри-ка… На этом снимке он собирается забраться на дерево, чтобы нарвать огромных «мамеев» (это восхитительные плоды). Фотографию, которую я тебе показываю, я стащила из его архива». Он был весьма элегантным мужчиной, всегда в идеально отутюженных костюмах, сшитых на заказ, у него были тысячи галстуков и целый обувной магазин в его чудесной и торжественной гардеробной, где тебя прямо-таки шантажировали ароматы лосьонов и тайн. Его часы, его ежедневная церемония одевания, его безупречные рубашки, его телевизор, он слушает своего любимого Гленна Миллера и, как всегда, шепчет матери: «Под эту пьесу я влюбился в тебя». Слыша это, я преисполняюсь почтения и даже не могу представить себе подобной присяги на верность и выражения признательности. «Ну иди… — говорит моя мать. — Подойди, я благословлю тебя, и иди прямо в школу, не теряй времени по дороге, постарайся не опоздать, ради этого ты и выходишь на полчаса раньше». И я пулей вылетаю по направлению к школе, иногда вместе с сестренками: старшая командует и ведет, а другая подчиняется (так и будет всю жизнь). И вот я иду, пересекаю главный проспект, прохожу через парки. Останавливаюсь на углу, потому что там мой отец в своем огромном «паккарде» ждет, когда я подойду. «Держи», — говорит он и отдает мне камешек, который мы нашли накануне в поджаренной муке. Мне захотелось взять его себе, и он припрятал его. О Господи!.. Конечно же я прихожу в школу со своим талисманом вне себя от счастья, все идет так прекрасно, просто идеально. А вдруг вся жизнь тоже сложится так? Идеальные стены, идеальные окна, идеальный пейзаж, голоса учеников, идеально созвучные пению птиц, хорошенькие девочки, солнце, льющееся в окно, голос учительницы, волшебный дар понимания… и кино, как минимум раз в неделю кино, «Глория», «Лидо», «Ипподром» — идеальные кинотеатры, и до всех можно добраться пешком. Всю дорогу пешком. Вот куда меня заводят мои детские дела. Когда мы шли пешком, я вечно терялся, попадал в самые неожиданные места и тогда выбирал такие длинные пути, что, ведомый своим воображением, шел то вверх, то вниз, оказываясь в музеях, мысленных пробелах, парках, зоопарках, храмах, больших и маленьких магазинах, привлекательных местах со странными мавзолеями и в библиотеках… я сам открыл для себя библиотеки и их содержимое. И с ранних лет моей бродяжнической жизни я ходил пешком в библиотеку имени Бенджамина Франклина, в «Цитадель, библиотека Мехико», тогда я начал разбирать первые буквы чудесного слова моего второго, более взрослого «я», и из стен библиотеки являлось что-то вроде ангела, переводившего мне книги, которых я не понимал, и беседовавшего со мной о вещах, о которых не было написано ни в одной книге. В десять лет я носил под мышкой иной мир, открытый и услужливый: «Моби Дик», Хемингуэй, Сенкевич, жесткие и неподвластные воображению Капоте, Бальзак, «Царская почта», завоевание Запада, добыча на борту, подпольные фотоснимки Луны, подпольные снимки моих лучших книг, Нью-Йорка, игра в поддавки с Чеховым, Камю, Достоевским, стоящими в единой шеренге на том самом пути, откуда нет возврата, пути, который я избрал в своих ужасных, смертельных, кочующих и обольстительных мыслях, бросая книги под кровать, чтобы скрыть их от проницательного взгляда моего отца, объявившего себя врагом номер один такого количества ядовитого чтива. Миропомазание каждые выходные, когда мы никуда не выезжали, снова, хочешь не хочешь, взлетно-посадочные полосы на протяжении всего моего детства — абсолютно всего моего детства, прошедшего в разъездах по стране и за ее пределами, — с полновластием юности над собой и над остальными, и ее порвавшаяся блузка. Порвавшаяся о какую-то проволочную изгородь или во время корриды, где все соучаствовали в смерти, в криках «Оле!», в ужасном финальном жертвоприношении, в параде блесток и золотого шитья, в божественном, бесценном Рождестве в белые ночи, смутном и спутанном, но которое невозможно спутать ни с чем, в наводящей ужас полной луне над сумрачным озером Катемако, долгие дни и блистающие азартные игры, когда моя мать играла со своими подругами в канасту и покер, в разгар карнавала, на лестницах, за руку с ней к центру города, вдоль сточной канавы, проложенной среди громкоголосья и кошмарной вони жилого квартала, и моя мать прикрывала меня, говоря: «Не дыши» — и мы брели не дыша, а по дороге время от времени плыли и временами исчезали, когда требовалось, она говорила мне: «Ты должен научиться исчезать». И нам это удавалось. Мы закрывали себе нос и рот или заходили в какой-нибудь ресторанчик угоститься желе и другими яствами.
Где она могла надышаться этой пыли? Ведь, наверное, не я был причиной того, что она дышала этим тальком, этим шелком, этим жемчужным ожерельем… о мама!.. если это был я, ты должна простить меня, или, когда мы смотрели вдаль, может, она взглянула на смерть? Я показал ей смерть?.. Тоскует и мучается мой отец. Его силой была она.
Мой отец, такой отважный, так никогда и не научился жить в одиночестве, у него не было этого Дара. А тем временем его сын странствует по пустотам, и волосы встают дыбом от мысли, что неопытный молокосос в ранней юности побывал у Сартра и что этот великий гений издалека проявлял к нему внимание и иногда писал ему
по-французски. Но у меня была подруга-француженка, которая переводила мне мысли, блистающие льдом и агонией. «Ну и подруги у тебя!» — сокрушался мой отец. А она звонила ему по телефону оттуда, из другого мира, чтобы потребовать плату, а мой отец отвечал: «Я не буду разговаривать! Но скажите ей, чтобы берегла себя и чтобы, если соберется туда, шла по шелковому пути, если найдет его, но пусть позвонит мне снова, чтобы потребовать платы, даже если я не буду разговаривать». И снова — о Господи! Волосы дыбом… хищные зверьки, пересеченные границы, корсары, пираты, стены, перекрестки, повсюду развалины, повсюду разрушенные цивилизации, Апокалипсис, парадигмы, мосты, эшафоты, реки, замки, усадьбы, храмы, воздух мира странствий, которым наполнены эти пустоты и который необходим, чтобы дышать космическим вакуумом, и я набираю полные руки карт и знаков, пересекающихся как линии моих прежних рук, с тех пор бороздящих горизонты, протягивающих ветрам опавшие с них розы и прокладывающих борозды на земле. Мой отец пусть нехотя, но поддерживал мои эскапады. Я же был заботлив и пренебрежителен — бунтарь по жизни, одиночка по преимуществу и по вере.
Интересно, прибыл ли уже поезд на заснеженную станцию?.. до смерти замерзший в этот нудный снежный день, по всему проспекту разбросаны перья диких гусей, которых нигде даже не видно и которые, оставаясь невидимыми сами, по крайней мере провозглашают собственную неистребимость, несмотря на долгие перелеты, пока замороженное солнце дрожит чуть выше безмолвного горизонта. Мой отец придумал воздушного змея, того, тех, стольких и стольких, которых мы запускали. «Хватит читать, — повторял он мне всякий раз, когда представлялась возможность. — Ты останешься без друзей, — повторял он с тоской. — Без меня», — сокрушался он. А я втайне, но каждый день принимал в ванне свою ежедневную дозу цикуты, вскрывал себе вены, стрела ранила меня, попадала в цель, в центр моего сердца, моя душа рвалась на части, в то время как полярное небо все яснее проявлялось в моем рассеченном мозгу, изливающем кровавые потоки северных сияний.
Потом, всю оставшуюся жизнь, мы всегда наслаждались великолепным присутствием моего отца, озеро, его дом, по-прежнему полный друзей, семья, мои двоюродные братья, мои красивые кузины, мои сестры… струи за кормой лодок, узы любви, непоправимо иссыхающие в пустыне Господней. Хиросимская бомба, которая взрывалась в моем мозгу, и рассыпались в прах глубины Ису, снега Килиманджаро, освобожденный единорог, незыблемый Ватикан, стена… которую было видно с Луны. И внезапно всякий поэт, всякий мыслитель, всякое вместилище, всякий пир, всякие развалины… исчезающие виды, музыка — безжалостная, растаптывающая, мучительная, жестокая. Блуждающее дыхание. Без возраста и так рано. Равнины небосвода, невообразимые бесконечности, солнца, подобные цветущим бутонам, полным дрожащей и ревущей жизни, живые сердца, трепещущие в руках, идиотское неистовство и откровенное, дикое отвержение. Пустыня львов-анахоретов, пустыни Моря бурь, пустыни Плутона, пустыни великого, неизмеримого ничего, и вдруг, в одночасье — наконец-то — гром, порыв ветра, удар молнии — дон Хуан. Тот, другой.
Как ты подошел?! Я не подходил, это ты окружил меня собой. А мой отец? Невинные, они навсегда исчезли с твоего горизонта. Тебе больше нельзя терять ни минуты, мы идем к пределам. Идем безвозвратно. Идем не оглядываясь. И мы пошли зеркалами, тропинками, лепестками, при солнце, под дождем, ночами, ибо под рукой не было дней, всегда ночами, бесконечностью звезд.
Моргая, мы слишком скоро оставили мир. И покинули друг друга. «Когда ему пришло в голову оставить меня одного?» — взывает мой отец к моей отсутствующей матери. Он говорит с ее пеплом.
Письмо. Последнее письмо моей матери отцу.
«Дорогой мой, мы с тобой делили хлеб и вино и, как велит мой святой, были вместе всегда и везде, и я никогда не представляла себе, что мир так велик и что можно чувствовать себя так надежно рядом с тобой. Я никогда не боялась. А ведь вспомни, сколько раз бывало, что мы застревали в пути вместе с детьми, ночью, совсем одни, под защитой только благословенного Господа и твоей силы. Моя мать, если ты помнишь ее, поняла, что я буду счастлива с тобой, пока у меня хватит сил, чтобы жить в твоем ритме, она обожала тебя, твое неслыханно теплое отношение к ней, и ежедневно возносила благодарность за него и молилась, чтобы моим детям никогда не пришлось плакать и страдать от какой бы то ни было боли, но мои дочери, став взрослыми девушками, разошлись, а мой сын-бунтарь пропадал в чужих краях. Моя сестра, твоя свояченица, восхищается тобой. Мои племянники любят тебя. Мои дети удивляются твоему непобедимому и счастливому характеру. Ты очень хороший. Однако никто не знает, как знаю я, что произошло с моим сыном. Мне не хотелось бы говорить тебе этого, пусть бы он сам рассказал тебе, но все же выслушай. Мои дочери очень скоро остались без своего любимого брата.
Я была счастлива рядом с тобой. Спасибо, и да пребудет с тобой всегда благословение Господа, нашего Спасителя, я очень тревожусь о тебе, я знаю, что ты не сможешь жить один, и очень сожалею, я горячо желала, чтобы ты ушел из этого мира прежде меня. Чтобы ты избежал этого горя и тебе не пришлось жить, блуждая как призрак. Мы были очень, очень сильными, мы всегда жили очень интенсивно, очень хорошо. Я рухнула, побежденная. Как будто внезапно закрылись занавески на окнах моей комнаты. Как будто мною завладело нечто странное и чуждое. Голуби больше не кружат, как прежде, возле нашей террасы. Расстояния, которые я проходила столько раз, с каждым днем становились для меня все более громадными, и моим дочерям очень скоро пришлось страдать, и я испугалась, что недостаточно многому научила их, испугалась настолько, что каждое их рыдание, каждая слеза на их лицах ранили меня до глубины души, в то время как этот милый, нежный мальчик обратился в молнию, шквал, вспышку, и его порывы поразили мое сердце, и я ощущаю, как мне больно — может быть, из-за ошибки, но именно так оно и есть. Ты слишком велик, слишком великолепен для меня. Ты всегда боролся. Что произошло с миром? Я вдруг перестала выигрывать в карты, небеса вдруг закрылись для меня, мое трепещущее тело внезапно предало меня, и я уже не находила в себе того неистовства, которое нужно, чтобы быть рядом с тобой.
Твоя Алисия. (У меня нет ответов, и у тебя их тоже нет. Я сожалею об этом. И помню тебя, кажется, наш сын повстречался с ангелом)».

Теперь вам, читатель, хоть немного понятен этот очень сложный человек. И правда, в этом рассказе он не кажется сложным?
Дон Хуан Матус
Потом Карлос провел меня ко входу в парк Чапультепек, где он совсем мальчишкой познакомился с шаманом доном Хуаном Матусом и вырезал дату знакомства на одном из деревьев. Это знакомство и перевернуло всю его жизнь. О реальной жизни Кастанеды известно чрезвычайно мало. Американские университеты даже проводили специальное исследование на эту тему, но ничего путного не выяснили и не опубликовали. Так считает сам Карлос. Слишком много было претендентов на известное имя-псевдоним автора популярных книг.

«Отшельник»
«Отшельник» — это готовая к изданию книга, которую он предлагает издательству в России. По существу, эта книга была готова в конце 2001 года. Но литературный секретарь Карлоса, уже известная нам Патрисия Родригес, убедила его позволить отредактировать книгу. Дело в том, что Кастанеда пишет книги от руки — почерком, который очень трудно читать. Работает по 18—20 часов в день и никогда не правит текста. Поэтому их сначала переводят в электронный вид, а потом он проверяет текст. На наши с Патрисией просьбы о редакции книги Карлос возражал: она для людей, понимающих мистику, принимающих ее, книгу трудно читать, поскольку там есть повторения, но это особый язык, и упрощения, редактура может повредить читателю. Поэтому желательно издать книгу, не тронутую редакторской рукой.
Вторая книга — это книга рисунков, схем и карт экстрасенсорного характера третьего измерения, писал мне Карлос. Рисунки сопровождаются текстом типа хайку, написанным в японской буддистской традиции. За ними следуют короткие истории с описанием состояний сознания с необычной точки зрения. (Маленький комментарий Патрисии Родригес: «Карлос чрезвычайно талантлив. Я знала авторов, которые могли сочинить хайку. Одну, две, три в неделю. Иногда в месяц… Из Карлоса они вываливаются просто как из рога изобилия. Эти его стихи прекрасны».)
Третья книга — «По живому мясу» или «Жизнь без кожи», может быть, ее в конце концов назовут просто «Нагишом» — это история-новелла о том, как человек с момента его создания постепенно через обычные события в его жизни приближается к божественному.
Четвертая книга — «Ночь и день». Как говорит Карлос, довольно странный, как бы отдаленный от жизни роман о контакте с Адамом посредством некой маски из яшмы, которая вторгается в жизнь одной женщины и постепенно, сначала звонками по сотовому телефону, знакомит ее с человеком в возрасте пяти миллионов лет. Книга является фактическим повествованием о самом раннем, древнем состоянии сознания человека...
Пятая — это книга упражнений хатха (упражнения для лечения людей) в фотографиях, по типу опубликованной ранее книги «Магические пассы». Карлос дает такие уроки публично. Я присутствовал на одном из таких уроков.

С шестидесятых годов по настоящее время книги Кастанеды, популярные в России и на Украине, издавались многократно, отдельными книгами и томами-сборниками. Только в 2001 году были изданы издательством «София» и «ЭКСМО-Пресс»: «Второе кольцо силы», «Дар орла», «Огонь изнутри», «Искусство сновидений», «Активная сторона бесконечности», «Магические пассы», «Колесо времени», «Учение Дона Хуана» и другие.
Но это книги, написанные 30 лет назад. По всей видимости, права на эти книги были проданы или переданы одному американскому издательству Лиской Ребеккой. Карлос и сегодня не занимается юридической и финансовой стороной издания своих книг, предоставляя эти заботы своим близким друзьям — женщинам.
Права на книги, насколько я мог понять, были переданы на 30 лет. Лиска Ребекка умерла, и переоформить права, как видно, никому не пришло в голову. Так права на издание книг Кастанеды попали в руки счастливых издателей еще на неопределенный срок и, как говорят в США, должны были давать доход сиротским домам. Но вне Соединенных Штатов это условие могло не соблюдаться. Впрочем, ответственность за эту информацию на себя не беру и пишу об этом только для того, чтобы дать лишнюю зацепку тем, кто захочет исследовать жизнь и деятельность Кастанеды. Что касается самого Карлоса, то он совершенно не обеспокоен судьбой денег, которые мог бы получить за свои книги в прошлом. Его больше заботит издание новых книг, и первая из них готова к выходу в свет. Это «Отшельник» или «Одинокий». На сегодня, когда я пишу эти строки, ни я, ни издатель еще не решили, какое название дать этому замечательному произведению.

«El Solitario», «Отшельник» или «Одинокий», — эта книга (окончательный текст утвержден автором в январе 2003 года) посвящена выдающейся личности в истории Америк, и особенно Мексики, Хуану Диего, Святому Шаману, жившему в миру пятьсот лет назад, во времена испанской конквисты Американского континента. Человек и религиозный деятель Хуан Диего во многом способствовал, будучи самым влиятельным шаманом, утверждению христианства в Мексике (Новой Испании) и, по существу, ренессансу католического христианства в мире.
Огромная заслуга Хуана Диего в том, что он не допустил восстания индейцев против конквистадоров и тем самым спас миллионы индейцев от полного уничтожения.
Вокруг имени Хуана Диего — Святого Шамана — было много споров. Церковь, по указанию которой он был тайно убит, не признавала его заслуг. Видимо, поэтому книга начинается с беседы автора (для мистика не препятствие смерть в миру) с Жаном Полем Сартром («заглянувшим в колодец Земли и ее внутренний ужас»), с Айзеком Азимовым — одним из тех людей, которые нашли в себе мужество заглянуть в иные миры, и с нобелевским лауреатом мексиканцем Октавио Пасом.
По существу, их беседа определяет основной ход книги — почему никто из современников не знает, кто такой Хуан Диего, шаман, святой… В беседах участвует и дон Хуан Матус. Тот, кто читал ранние книги Кастанеды, знает этого мексиканского шамана, увлекшего юного Карлоса, студента университета, в исследование практик мексиканских шаманов. Автор книги, начиная с этих бесед, берет на себя лишь роль регистратора, как бы летописца происходящих событий. Эта позиция выбрана потому, что Кастанеде по ходу развития сюжета приходится описывать действительно необычайные события.
Как и почему Шаман Хуан Диего уверовал в Матерь Божию, Деву Марию Гуадалупскую, не предал ли он древних индейских богов, которые усыновили его, дали ему знание и сделали Шаманом? (Здесь автор и применяет ход для введения мистических практик.) Они научили его переходить в иные миры, показали ему тот самый «мост» перехода. Ведь с установлением христианства в Мексике и во всех Америках старые боги Тонанцин — Мать мира звезд, Кецалькоатль — Отец мира небес глубоких освященных — должны были умереть…
Мексиканский, лучше сказать индейский Святой Шаман, веривший в своих богов, разгромленный и униженный захватчиками, вдруг поверил, глядя на МАТЬ МИРА — ДЕВУ МАРИЮ, что именно Она принесла в мир Иисуса Христа — бога из костей и мяса…
Почему мексиканский шаман поверил Деве Марии?
Кастанеда находит ответ на этот вопрос: ЛЮБОВЬ — ее Дева Мария принесла со своей верой.
Книга «Отшельник», по замыслу автора, должна способствовать возрождению и возвращению имени Хуана Диего — Святого Шамана — на должное, почетное место в истории Америк.
Произведение состоит из четырех глав, которые автор называет «книгами». И если первая глава посвящена в основном постановке вопросов, был или нет подвиг Хуана Диего, то в трех последующих главах мы становимся свидетелями возвращения святого шамана на Землю, его встречи с доном Хуаном, его старинным другом, а потом и его встреч с Девой Марией, становимся как бы свидетелями их бесед. Мы знакомимся с тем, как испанская Курия организовала его тайное убийство, как прошло его последнее свидание с индейскими богами, как происходят его перемещения в мире земном и космическом… Подвиг Хуана Диего косвенно связывается с подвигом Иисуса Христа. И тот и другой знали о том, что их земная гибель и страдания неизбежны, и тот и другой ничего не сделали, чтобы себя защитить, ибо на то была воля Божья.
Описание этих событий, в которых автор неизменно играет роль лишь свидетеля-летописца, перемежается авторскими поэтическими описаниями природы Мексики, рассуждениями о роли любви в вере, в процессе познания («только то познается, что любишь…»).
Отшельник не имеет последователей и верующих в него. У него нет ни дома, ни шалаша… «Это скандал, — пишет автор, — такой же, как с Христом, у которого нет истории». И дальше: «Хуан Диего превращается, достигает положения Святого, как и большинство святых, вознесенных вместе с Христом на высоту, на которую может вознести человека в этом мире только КРЕСТ».
По всем четырем книгам среди описаний событий читатель и почитатель Кастанеды, как и во всех его книгах, найдет примеры мистических практик, тексты заклинаний, молитв… описания способов мистических полетов в другие миры.
В то же время сам текст книги не церковно-мистический, а литературно-поэтический. Часто встречи и беседы персонажей книги сопровождаются описанием звуков индейских ритуальных барабанов. Кастанеда пишет: «В звуках этих барабанов отражается движение звезд и шорох лунной пыли, эхо темноты и биение пульса Солнца…»
Заканчивается книга «Одинокий» несколькими эпилогами. В одном из них автор пишет о том, как он идет по улице в Мехико и спрашивает у прохожих, кто такой Святой Шаман Хуан Диего. И никто не знает…
С появлением этой книги и с работой над ее русским изданием связаны, я бы сказал, некие курьезы и совпадения, необычные обстоятельства. Отсутствие избыточных средств у Карлоса — состояние довольно обычное. Ведь даже когда к нему приходит какая-то значительная сумма, он старается от нее избавиться как можно скорее. И не то чтобы истратить, но как бы передать ответственность за деньги друзьям, любимой женщине… Поэтому, когда он позвонил мне из Мексики (дело это недешевое, поскольку Карлос коротко не разговаривает), я насторожился. А он с ходу начал рассказ. В прошлый уикенд он в сопровождении своих собак — волкоподобных овчарок Дунги и Антара — отправился, как всегда, в горы. Надо сказать, что шаманы Мексики всегда ходят в лес, в горы в сопровождении подобного рода собак или волков. Он забрался на самую высокую вершину гор, окружающих мегаполис, разжег костер, и только устроился в шалаше, как с неба упал большой метеорит и срубил тысячи деревьев горного леса. Этот факт подтверждается множеством фотографий. Карлос понял, что ему был подан знак, и стал ждать. Около полуночи у его костра появился дон Хуан Матус, его учитель, пролился яркий свет, и в этом свете возник Хуан Диего — великий шаман. Они начали беседу, и с этого момента Карлос не спал почти две недели и только записывал разговор и события, происходившие вокруг. Так появилась рукопись «Отшельника». Через некоторое время Карлос позвонил мне снова. Теперь он звонил от своих друзей из местечка Т. «Как дела?» — спросил я. «У нас проливные дожди», — ответил он. «А у нас в Москве дым и нечем дышать, горят болота». — «Болота не могут гореть», — ответил он. «Но если нет дождей — могут», — сказал я. «Ну что ж, — произнес Карлос, — мы пришлем вам немного наших дождей». Эта фраза прозвучала как шутка. Однако наутро в Москве пошел дождь. Конечно, это совпадение, но…
Если откровенно, то в совпадения я не верю. Вот еще одно. По существу «Отшельник» был закончен в 2001 году. Один из главных персонажей книги, дон Хуан Матус, говорит в беседе с Карлосом: «Только когда Папа Римский признает Хуана Диего Святым, он получит разрешение умереть…» Посвященные знают, что человек не может умереть по своему собственному решению, на это есть воля свыше. И вот, как будто зная об этом, в августе 2002 года, во время посещения Мексики, Папа Иоанн Павел Второй объявил о решении Католической церкви причислить Хуана Диего, Святого Шамана, к лику святых. Вот такие совпадения… А может быть, нет?

О Кастанеде будут спорить
И наконец тот или не тот Карлос Кастанеда предлагает к изданию свою книгу. Тот, который написал путешествие в Истлан, или это новый автор, пользующийся этим псевдонимом. Тот ли это Кастанеда? Этот вопрос будет будоражить умы и карманы (ведь права на книги дорого стоят) еще долгое время. Нет ничего проще объявить себя обладателем псевдонима. Правда, книги писать, даже подделываясь под стиль, труднее. Но для друзей Карлоса, людей, знающих его близко, — это он, тот самый Кастанеда. Для экспертов издательств, которые пользовались правами издания его книг, конечно — нет. Не будем разбираться в этом. Тем более что автор сам этого не хочет. И все же, как мне кажется, некоторые предположения высказать необходимо. Почему Карлос Кастанеда не публиковал своих книг в течение трех десятилетий. Он объясняет это тем, что просто жил, работал и развлекался вместе с доном Хуаном Матусом, шаманом, вовлекшим его в мексиканский шаманизм. Они вместе путешествовали, посещали псевдо-Кастанед, даже брали у них интервью и потешались над ними. Карлос не раз спрашивал меня: «Как ты думаешь, почему среди этих Кастанед есть перуанцы, бразильцы, нет только мексиканца. Может быть, потому, что мы более скрупулезны?» На этот счет (я имею в виду вопрос о подлинности Кастанед) есть забавная короткая история, которую мне поведала Патрисия Родригес, а ей в свою очередь — жена Октавио Паса. Однажды к Октавио пришел человек и назвался Карлосом Кастанедой — перуанцем. Они побеседовали, и человек ушел. А Октавио вышел к жене и, между прочим, сказал: «И этот чудак думает, что я поверю, будто он и есть Карлос Кастанеда». Однако эти слова, за отсутствием свидетелей в этом мире, можно считать лишь косвенным подтверждением подлинности личности Кастанеды. Но тогда соберем еще несколько косвенных подтверждений. Говорят, что Карлос, 1945 года рождения, не мог быть так умен, чтобы писать такие философские или теософские произведения. Но тогда Карлосу могло быть около 20 лет. А одному из претендентов на его псевдоним и авторство в шестидесятых было где-то под сорок, ведь он умер 72 лет от роду. Мог этот автор бегать по горам за шаманом и испытывать на себе влияние наркотиков? А потом писать об этом, как пишут в отчетах студенты на практике, — приглядитесь к первым книгам Кастанеды. И не мог взрослый человек дать себя провести шаману. Ведь первые шаманские практики, пока Карлос не стал действительно посвященным, были ненастоящими. Это были псевдопрактики, — для смеха, для проверки устойчивости, приверженности шаманизму. Вспомните, кто читал «Путешествие в Истлан», как Карлос говорит дону Хуану: «А ведь ты меня обманул». — «Да, — соглашается дон Хуан, — но ведь и меня обманули. Мне сказали, что если я стану шаманом, то у меня будет много денег и женщин… Иначе шаманами не становятся». Могло это произойти со взрослым человеком? Думаю, нет.
И еще один вопрос. Почему мы не находим ни одной книги Кастанеды, написанной на испанском языке. А ведь он мексиканец. Карлос разговаривает и пишет по-английски, как, может быть, и другие претенденты на его псевдоним, но не на таком же поэтическом уровне. В конце концов, Владимир Набоков один из немногих в мире! Дело в том, что по-английски писала Лиска Ребекка. Это был ее родной язык. И она могла переводить Карлоса и править его как хотела. Я думаю, это был один псевдоним на двоих. Вот что могло сдерживать Карлоса. После смерти Лиски Ребекки он не находил в себе силы расписываться за двоих. Тем более что права на книги были проданы. И продавал не он.
Я спрашивал Карлоса: а как мы докажем, что это ты Кастанеда? И он всегда отвечал: только одним способом — публикациями, талантом и подачей читателю книги за книгой. По этой причине он хочет изменить псевдоним, поскольку считает, что он пишет, а рукой его водит его старый друг и учитель дон Хуан Матус — мексиканский шаман, дух которого вселяется в него и живет и творит в нем.
На самом деле ничего доказывать нет необходимости, документы об авторстве и имени (псевдониме) официальны И УТВЕРЖДЕНЫ на самом высшем уровне государства Мексики: Министерством культуры, Управлением по авторским правам. Вот что представляют собой эти документы:
Нотариально заверенная Копия оригинала и перевод Государственного регистра Мексики по авторским правам на имя Карлоса Кастанеды (псевдоним) и назначение юридического, официального представителя автора — Хосе Луиса Санчеса Ладрона де Гевара.
Копия оригинала авторского свидетельства на книгу «Отшельник» на Карлоса Кастанеду (псевдоним) и перевод текста на русский язык.
Копия оригинала и перевод на русский язык доверенности юридического представителя автора на имя Владимира Весенского. Документ заверен консулом России в Мексике.
Копия публикации отрывка из книги «Отшельник» в «Литературной газете» (в течение четырех лет протестов не последовало).
Копия письма Карлоса Кастанеды на имя Владимира Весенского, в котором автор поручает Владимиру Весенскому подписывать контракты, получать деньги за книгу «Отшельник».
Русский, заверенный консульством России в Мексике перевод доверенности, которая определяет права Владимира Весенского в отношении книги «Отшельник».
Копия документа, удостоверяющего личность официального представителя автора.
Вот такие дела.
А теперь — как он выглядит, этот Кастанеда, который не позволяет себя фотографировать.
Это плотного телосложения, широкоплечий, спортивный человек небольшого роста. Энергичный, сильный, ловкий в движениях. Занимается плаванием, экстремальным туризмом. Почти каждую субботу и воскресенье он идет со своими собаками в горы. Однажды в горах Карлос начал соскальзывать в пропасть по сыпучему грунту, и только собака спасла его. Она бросилась к Карлосу и легла на него, остановив своим весом скольжение. Вместе они выползли на край горной тропы.

В заключение приведу полностью текст, написанный о Карлосе, наверное, самым ему близким человеком, доктором Бланкой Англин. И не важно, что некоторые факты биографии Карлоса Кастанеды упоминаются еще раз. Для нас важен этот источник.
Владимир Весенский

Без ограничений
Карлос Кастанеда, человек, с гордостью называющий себя мексиканцем, сын Солнца и Пернатого Змея, с душой, сотканной из судеб его мексиканских праотцев. Человек, чьи поры пронизаны легендами и мифами истории древнего Мехико, человек, получивший в наследство культуру и религию своего народа, безграничную любовь к Богу и самой жизни, глубокое уважение и любовь к своим предкам.
Карлос Кастанеда жил со своими родителями в Колонии Кондеса, в федеральном округе города Мехико. Мальчик с детства отличался невероятным бунтарским характером, что было неизбежно при тех традициях свободы, в которых он воспитывался. Абсолютно свободный доступ к любой информации: дозволенной и недозволенной для его возраста, академической и универсальной. Он в раннем возрасте начал создавать свое собственное мировоззрение, хотя до конца еще не сознавал того, что с ним происходит. Он отдалился от семейного очага и своей веры, чтобы пройти через все опасности абсолютного атеизма и поиска своего собственного взгляда на мир. И, только пройдя через этот экзистенциальный кризис в раннем возрасте, развил в себе гениальную личность.
В отрыве от веры, традиционного в семье католицизма, проявляется его противоречивый бунтарский характер. Он бросается в бесконечные приключения, которые неизменно описывает в своих дневниках, очерках, книгах. Над этими записями он упорно, неустанно и увлеченно работает. Он пишет обо всем, что чувствует и видит. Он пытается раскрыть все тайны бытия, но эти открытия только ведут его к другим загадкам, которые он также неизменно описывает. Он все еще не знает, не чувствует, что это отразится в свою очередь и в свое время на нашей культуре и литературе. Он отдаляется от обычного стиля жизни в поиске убедительных ответов на свои вопросы и стремится к встрече со своим истинным Я.
На этом пути его сопровождает дон Хуан, его верный учитель и самый суровый судья, его лучший друг и защитник. Дон Хуан знакомит его с будущей женой, женщиной, сыгравшей ключевую роль в его личной жизни. Она дала ему любовь и поддержку, стала его редактором и переводчиком, открыв ему международные горизонты. Она поведала миру о том, что писал он о своих открытиях, путешествиях в Сонору и в бесконечность этой Вселенной, сохраняя человеческое и перемещаясь в магический мир мексиканского шаманизма.
Не избалованный ни в пище, ни в быту, он развил в себе железную дисциплину труда, постоянно практиковал вольное и невольное голодание, наполняя свою душу непосредственным контактом с природой. Он вернулся к своей вере и своему Богу. И тогда началось его собственное странствие по жизни, из которой он черпал безмерно свои встречи, опыты прикосновения к священному, магическому и земному, невероятному и невообразимому. Для своих последователей он описал часть этих опытов, он отразил свои открытия в черном и белом для всех тех, кто чувствует ту же необходимость и то же горячее желание познания жизни и хочет начать этот долгий и трудный путь навстречу самому себе.
Так он начал эту работу под своим собственным именем. Но не нашел того отклика у публики, который искал, и решил принять другое имя. Он сам нашел это имя, когда в один из моментов кризиса подумал, что встречи с доном Хуаном сводят его с ума и что место ему скорее в психиатрической больнице «Ла Кастаньеда» в Микскоаке. Потом он решил сохранить это имя как фамилию для защиты своей личности и своей семьи, а также по той простой причине, что фамилия эта, написанная на его пишущей машинке с английским шрифтом, не имела этого значка «энья». Под этим именем и начал свои первые публикации «Истлан». Под этим именем он и теперь продолжает писать свои произведения. С той же энергией, что идет из самого центра Земли, он работает в Мехико, в Соноре, Теотиуакане, он посвящает свои труды своим последователям, находящимся в этом круге силы как на территории Мексики, так и за рубежом.

После публикации «Истлана» он начинает серию путешествий по миру. Если говорить о наиболее важных — это Япония. Это путешествие вызывает его первое исчезновение. Он поселяется в одном из буддистских храмов. Здесь он принимает решение о том, что его «ЭГО» должно умереть, для того чтобы он мог достичь внутреннего мира, который необходим, чтобы отрешиться от человеческого тщеславия. Он убивает свое «ЭГО» и хоронит его в Киото, в Японии, на одном из кладбищ. Вот тогда и возникает слух о том, что сам Карлос Кастанеда умер. В действительности умерло его «ЭГО», а Карлос Кастанеда, целый и невредимый, с любовью к жизни и Богу, выезжает из Японии, возвращается в Мехико. И в это время умирает его жена, его опора и поддержка в Истлане. Он принимает решение отойти от мира литературы.
По дороге в Мехико он посещает несколько важных культурных и религиозных центров этой планеты. В частности, он посещает Ламастерио в Лассе, пересекает Гималаи, совершает путешествие наподобие того, что описано в «Истлане», но большей длительности, что позволяет ему сделать несколько открытий, подтверждающих ограниченность наших знаний о Земле, об истоках происхождения человечества… Естественно, путешествия и бесконечные раздумья об увиденном, пережитом опыте усиливают его любовь к Божественному, к жизни, его уважение к культуре в ее самых разных проявлениях.
Он путешествует в необычной форме, используя различные уровни сознания во времени и пространстве, сохраняя, как обычно, привычку описывать все, чему является свидетелем. Он накапливает оригиналы своих произведений, которые ждут издания.
Он замечает, обдумывает, изучает и ассимилирует всю красоту Вселенной, рассматривает Землю с другой позиции, устанавливает контакт с вселенской энергией, пространством и космической материей, через личные ощущения и с ясным видением мира, он описывает увиденное в своих книгах.
Мир суетный «похоронил» Карлоса Кастанеду по той простой причине, что он не публикует своих произведений и не дает о них знать, хотя никто не видел ни мертвого тела, ни свидетельства о его смерти. Тогда автор решает возвратиться из своей добровольной изоляции и предоставляет нам возможность разделить с ним его жизненный опыт, в котором отражена культура и жизнь нашего народа. Опыт, который одни воспримут с восторгом, другие едва ли смогут переварить. Но так было всегда.
Д-р Б. Б. Англин

Я сегодня тоже как раз вспоминала Шекспира. :-)

http://izvestia.ru/culture/article1449272/

Tilia написал:

[q]

slonoslon, да, это та самая пресс-конференция. И подобных статей было много. Только свидетельство о смерти в Интернете было представлено на псевдоним, а настоящего имени "доктора Кастанеды" никто так и не увидел. И в суд никто не подал. И все это только с чьих-то слов о третьих лицах, с которыми кто-то был знаком - и везде все по-разному, включая даты рождения, и фотографии лжекастанед, личности которых не походят друг на друга.

[/q]

Тут по-моему смешиваются два вопроса: вопрос о личности Кастанеды - автора 11 знаменитых книг, и вопрос о вот этом мексе, который взял себе псевдоним "Кастанеда" и пишет о встречах с Девой Марией. Второе - имхо чисто коммерческий проект и довольно примитивная подделка для неразборчивых российских фанатов (попробуйте поискать информацию об этой книге на английском), на первый вопрос я ответа не знаю.